Дни памяти: (ст. стиль / новый стиль)
7 / 20 апреля – кончина схимонаха Феодора (†1822)

Схимонах Феодор - ученик прп. Паисия /Величковского/, одного из возобновителей внутреннего монашеского делания в России. От учеников Паисия началось и великое оптинское старчество, возглавляемое старцем иеромонахом Леонидом, в схиме Львом. Одним из родоначальников старчества Оптиной Пустыни является ученик преподобного Паисия Величковского схимонах Феодор, учитель преподобного Льва, который последние года своей жизни провел в Александро-Свирском монастыре. Жизнь его представляет пример неустанного стремления к нравственному совершенствованию среди постоянной борьбы и множества испытаний.

Схимонах Феодор (в миру Феодор Ильич Пользиков) родился в 1756 году, в городе Карачеве Орловской губернии (совр. – восток Брянской области) от благочестивых родителей. Отец его был из купеческого звания, а мать, Анна Казьмина, – дочь протоиерея городской Преображенской церкви.

Лишившись рано отца был отдан местному протоиерею для обучения грамоте и пению, дарование к которому, соединенное с превосходным голосом, в особенности блистало в нем.

Повзрослев, Феодор, по желанию матери, устроил в Карачеве небольшую лавочку и начал заниматься торговлей, около двух лет. Однако его тянуло к монашеству и, будучи не в состоянии противится сердечному чувству, он тайно ушел в Площанскую пустынь, лежащую от Карачева примерно в 85 километрах, в густом лесу, далеко от людского жилья. Обителью управлял добродетельный и довольно искусный старец Серапион; братия в ней была благонравная, и чин церковного служения стройный. Его мать Анна сильно тосковала, пришла в пустынь и со слезами молила сына вернуться домой. Не смог сын устоять против слез матери. Он вернулся с ней в Карачев и начал по-прежнему заниматься торговлей.

Через некоторое время он снова бежал из дома и достиг монастыря Белые Берега. Оттуда опять отправился в Площанскую пустынь, из которой его снова забрала мать.

Все свободное время в миру, Феодор посвящал чтению и молитве, принимал странников, кормил голодных. Но и такое боголюбивое настроение не спасло его от падения. Феодор поступил на место приказчика в богатый купеческий дом. Хозяин дома карачевский купец Алексеев вскоре умер и его вдова вручила Феодору управление всеми делами. Вдова была матерью четырех взрослых дочерей, прекрасных собою и Феодор, пылкий, увлекающийся, постоянно соприкасаясь с обольстительным соблазном, поддался сперва дурным мыслям и пожеланиям, а затем последовало и падение. Он допустил себя до телесной нечистоты. Увлеченный преступной страстью он вступил в беззаконную связь, сперва со старшей, а потом и с младшей сестрой. Наконец, желая прикрыть свои греховные раны, он женился на младшей сестре – Евдокии.

Феодор быстро опомнился. В невыразимом раскаянии он проклинал свою слабость, вспоминая о том времени иночества, когда жизнь не была омрачена никаким пороком. Проникнутый глубокой печалью, Феодор примечал во всех делах своих большие недостатки и препятствия к богоугодной жизни. Он начал молиться о прощении, усилил раздачу милостыни и всякие благотворения. Но свет, прежде в нем сиявший от послушания иноческого, не получал прежней чистоты своей. Он ясно сознавал, что только в уединении, в трудах иночества он может залечить свою глубокую душевную рану. Решимость покончить раз и навсегда с миром и его грехами была теперь бесповоротна.

К этому шагу побудило Феодора еще одно немаловажное обстоятельство: сразу же после рождения умерли две его дочери. Молодые супруги усмотрели в этом скорбном событии знак неблаговоления Божия к их дальнейшей совместной жизни. Феодор посоветовался с супругой Евдокией о своем намерении удалиться из мира, а жена его обещала до смерти оставаться вдовствующей.

В 1782 году, на 26-м году жизни, Феодор уехал в Киев, а оттуда в Молдавию в Нямецкий монастырь, находившийся ниже Ясс, при подошве Карпатских гор, к знаменитому Паисию Величковскому с мыслью более не возвращаться на родину.

Постижение монашеского делания Молдавии

В Нямецком монастыре тогда было около 700 человек братии, руководимой архимандритом старцем Паисием, находившемся уже в преклонных летах и почти никуда не выходившем из кельи.

Феодор поступил в послушание к строгому старцу, имевшему присмотр над монастырскими пчелами. Тяжкие труды и укоризны начальника рождали в нем постепенно болезненное чувство сокрушения, растворяющее молитву его особенной силой.

Через два года Феодора сделали помощником в просфорне, находившейся в монастыре Секуле, зависевшем от Нямецкого и лежащем в 13-ти километрах от него.

Вскоре он переселился к пустынникам Онуфрию и Николаю, ученикам старца Паисия, монахам высокой духовной жизни. Феодор ухаживал за престарелым Онуфрием до самой его смерти.

Через полгода после преставления старца Онуфрия, Феодор оставил пустыню, в которой прожил пять с половиной лет, и снова перебрался в Нямецкий монастырь. Здесь он проходил различные монастырские послушания: переписывал книги святых Отцов, переводимые Паисием с греческого языка на славянский, пел на клиросе, уставщиком которого был сделан впоследствии. Под руководством старца Паисия обучился "искусству всех искусств" – умному деланию.

Со смертью Нямецкого настоятеля в 1794 году, Филимон лишился всего, что прежде привязывало его к этой обители. К тому же внутренние неустройства и разногласия, возникшие после кончины преподобного в разноплеменной братии, смущали мир доброго подвижника и подталкивали его искать более спокойной обители на своей родине.

В 1801 году, когда был издан манифест императора Александра I, разрешавший всем российским подданным, в чем-либо провинившимся перед законом и бежавшим за рубеж, вернуться на родину беспрепятственно и без всякого судебного разбирательства, старец Софроний посоветовал воспользоваться монаршей милостию и возвратиться в Россию. За три года до ухода Филимона из Молдавии, в 1798 году, старец Софроний облек его в схиму и нарек Феодором. Вместе с Феодором вышло еще 37 русских монахов, в основном, пострижеников нямецких.

По русским монастырям

Юношей оставил Феодор свою родину и теперь старцем-схимником возвращался к ней. Природа одарила Феодора здоровым и крепким телосложением. Он любил нестяжание до нищеты, бдение, продолжительные стояния на молитве, труды телесные, пост, который строго соблюдал и в качестве и в количестве пищи. Еще в нем было важное достоинство: он выдержал жестокую войну с плотскою страстью и, получив опыт в этой войне, мог подавать и другим советы.

По возвращении в Россию, Феодор в августе 1802 года поступил в Чолнский монастырь, где начал уделять ближним от своих знаний, приобретенных в Молдавии. Но в 1805 году из-за злобы и зависти людской вынужден был переселится в Белобережскую пустыню, строителем которой был иеромонах Леонид, некоторое время обучавшийся у него в Чолнском монастыре.

Своими познаниями в монашеской жизни, примером и советами Феодор оказал этой обители и ее настоятелю большую услугу. Феодор каждый день прочитывал определенное число глав из святого Евангелия. Священнейшая книга эта стояла в келье Феодора вместе с иконами, и он говорил: «В Евангелии сокровен Христос; и хотящий найти Его обретает Его в Евангелии». Феодор имел очень хорошие понятия и о догматах. Сам не читал и ученикам строго запрещал читать еретические книги, даже не терпел, чтобы в келье его было какое-либо сочинение, содержащее в себе хулу на Бога. «Не хочу, – повторял он слова святого Кириака, – не хочу врагов Божиих иметь в своей келье».

Здесь старца Феодора постигла горячка. Обильное внутреннее делание обнаруживалось на его лице. В необычайном состоянии, когда он выступил из самого себя, ему было видение юноши, который сказал ему: "Ты спасен!". После этого, старец был восхищен в неизреченно приятную обитель, где он увидел церковь и в ней на правой стороне, близ алтаря, шалаш, в котором было пять или шесть человек. "Для сих людей отменяется смерть твоя, для них ты будешь еще жить", – сказал мысленный глас. Феодору также были показаны те великие скорби, которые предстояли ему на земле.

После выздоровления старец устроил себе келью в лесу, где с ним жили иеросхимонах Клеопа и отец Леонид, сложивший с себя достоинство настоятеля, став пустынножителем. С утра до позднего вечера Феодор принимал приходивших, отдавая себя на служение душевной пользе ближнего. Это навлекло на него неудовольствие со стороны монастырских властей.

От суеты Феодор ушел в Новоезерский монастырь, но митрополит Амвросий послал Феодора в Палеостровскую пустынь, где он провел два скорбных года, с 1809 по 1811.

В Палеостровской обители

Первое время он наслаждался в ней безмятежной тишиной, но вскоре ему суждено было испытать здесь великие искушения. Деятельно шествуя по пути иноческого подвижничества, он стал служить и в Палеостровской пустыни к душевному назиданию иноков. Это воздвигло против него зависть людей, не понимавших духовного призвания блаженного старца и видевших в нем непрошеного самозваного учителя. Образ жизни Феодора показался для настоятеля иеромонаха Иоасафа странным. Вскоре и Феодор увидел, что ему невозможно жить в Палеостровской обители, в которой строится только одно хозяйство, а внутреннее устроение монастыря упущено. Он томился духом и, наконец, когда был принуждаем вкушать скоромную пищу по понедельникам, вторникам и четвергам, противно правилам схимонахов, воспротивился строителю. Разразилась ссора.

Настоятель заразился завистью к Феодору и начал его притеснять. Иоасаф запретил добродетельному старцу входить в кельи к другим инокам и разговаривать со странниками. «Все это, сказал смиренномудрый Феодор, – случилось за тяжкие грехи мои, за мою гордость и за невоздержанный мой язык. Слава тебе милосердому Создателю моему и Богу, что не оставляешь меня многогрешного и скверного, но посещаешь и наказуешь за мои беззакония Своим милосердием и благоутробием отеческим».

Инокам запрещено было входить в келью старца и вести с ним беседы. Слова его переиначивались и получали в устах клеветников совсем другой смысл. Сам он терпел крайнюю нужду в одежде, обуви, пище и был лишен всякого участия в делах монастыря. Его нередко поносили в лицо и строго наблюдали за каждым его шагом. Выход за ворота обители и прогулки отцу Феодору были запрещены. В совершенном келейном уединении, как в темнице, пребывал он, с терпением принимая все стрелы лукавого, которыми уязвляли его неразумные люди. Но, увы, его терпеливость не угашала злобы ненавистников.

Через некоторое время Феодор просил позволения подать просьбу в Валаамский монастырь, но получил отказ. «Видно, – сказал он, – так угодно милосердому Богу: Буди имя Господне благословенно отныне и до века. Прошло несколько времени и был получен новый указ, в котором было написано: «Феодора схимника из ворот монастырских никуда не выпускать и не допускать ни в какие советы». – «Милосердый Господь мой и Создатель мой, – сказал Феодор, – дай мне и что впредь может случиться за мои грехи претерпеть со благодарением и благодушием. Без Твоей помощи не могу сделать ничего доброго, дай мне, по крайней мере, отныне положить начало к житию по Твоей святой воле и к люблению Тебя, милосердного Бога моего, Создателя и Искупителя».

Вскоре после этого Иоасаф приказал Феодору выйти из монастыря грести сено. «Не могу выйти по силе указа», – отвечал Феодор. Иоасаф разгорячился и закричал: «Я тебя посажу в погреб и буду кормить травой». – «Как вам угодно, так и делайте, – сказал Феодор, – однако верую милосердому Богу моему, только то могут мне сделать, что Он попустит за грехи мои, а что Он попустит, того я и сам желаю: лучше мне в сем веке быть наказанным, нежели в будущем вечно мучиться».

Наконец, видя крайнее расстройство внутренней жизни братии в Палеостровской обители и непримиримую ненависть настоятеля иеромонаха Иоасафа, он решился явиться митрополиту для личного объяснения.

15 сентября 1811 года ночью, тайно выйдя из монастыря, и взяв монастырскую лодку, он с послушником Яковом Егоровым переправился на берег Онежского озера. Побывав на Валааме и договорившись с валаамским игуменом Иннокентием о принятии его в скит обители, Феодор затем явился 10 октября к Петербургскому владыке Амвросию с просьбой об определении его в братство Валаамского монастыря. Однако прежде чем быть определенным в братию Валаамской обители, гонимый старец претерпел унизительное разбирательство о причинах самовольного побега из Палеостровского монастыря, за свое непослушание был возвращен на Палеостров и «употреблен в черные труды», нес епитимью в течение целого года и даже был лишен на этот срок права ношения клобука. Только через несколько месяцев старец все же был переведен на Валаам.

В Валаамском монастыре

21 сентября 1812 года схимонах Феодор был зачислен в штат Валаамской обители с возвращением клобука и снятием епитимьи.

Еще прежде его из Белобережской пустыни в эту обитель переселились иеросхимонахи Леонид и Клеопа со многими другими учениками Феодора. Около шести лет пробыли здесь три доблестных воина Христова. При Валаамском монастыре находился скит в честь Всех святых, подобный скиту преподобного Нила Сорского, в который и помещены были Феодор и духовные друзья его.

Своей духовной мудростью и смирением великие старцы привлекали к себе многих из братии и посетителей монастыря. Но и здесь это духовное окормление страждущих навлекло на старцев неудовольствие монастырского начальства, так как далеко не все могли правильно понимать их деятельность. С большим трудом пролагало себе дорогу старческое делание в Российских обителях. Трудами Оптинских старцев оно было прочно внедрено в жизнь и сознание российского монашества. Однако начинатели этого делания, насадившие через преподобных Льва и Макария в Оптине традицию умного делания, понесли многочисленные скорби и испытания, приняв на себя все тяготы, достающиеся первооткрывателям.

Некоторые монашествующие и настоятель обители были смущены тем, что старец Феодор много времени уделяет приему людей, что он так прост и открыт, и учит приходящих к нему не внешним подвигам, а "отверзению сердца" через покаянную Иисусову молитву. Неприязненное чувство настоятеля отца Иннокентия к старцу Феодору и его ученикам еще более усилилось, когда за советом к нему стали обращаться не только валаамские иноки, но и знатные паломники. Настоятелем была написана жалоба митрополиту Санкт-Петербургскому, и дело могло бы кончиться плохо для старца Феодора, если бы за него не заступился святитель Московский Филарет.

В 1816 году скончался старец Клеопа, а в июне 1817 года отцы Феодор с Леонидом перебрались в Александро-Свирский монастырь.

Последние годы в Александро-Свирском монастыре

В Свирском монастыре старец Феодор уже не знал искушений от братии и настоятеля, а наоборот, пользовался большим уважением и любовью всех. Своей строгой жизни он не изменил и здесь, пока были телесные силы. В Свирском монастыре старец Феодор уже не знал искушений от братии и настоятеля, а их при нем сменилось трое, наоборот, пользовался большим уважением и любовью всех. Но, имея отрицательный опыт в прежних обителях, он старался жить скромно, ничем не выдаваясь. Духовником имел своего ученика о. Леонида и во время исповеди требовал строгого к себе отношения, говоря: «Ну, Леонид, смотри, чтобы не щадить».

В Свирской обители отец Феодор вел жизнь весьма суровую. Пищу употреблял братскую, один раз в сутки; чая никогда не пил: кельи своей никогда не запирал, так как в ней не было ничего крадомого. Он имел только одну рубашку, которую мыл дважды в год, и носил, пока она совершенно не обветшает. Из платья у него были для кельи всего только одно из серого сукна, которой он прикрывался, когда спал. Для церкви он имел мухояровый подрясник, мантию и клобук. Приношений никаких и никогда ни от кого не принимал, кроме книг, но их по прочтении он тотчас же отдавал в монастырскую ризницу и после того уже брал читать как казенные. Правило церковное он исполнял у себя в келье и постоянно занимался умной молитвой.

Живя в Свирском монастыре, отец Феодор по временам уединялся на безмолвие в пустыньку, на противоположный берег Рощинского озера. Там располагался храм в честь св. великомученика Пантелеимона Целителя и отшельническая хижина. Этот храм был в советский период разобран, а восьмигранный барабан купола был взят одним из жителей деревни Свирское под сарай. Он сгорел в конце 1990-х годах, когда в обитель уже приехала первая братия и принялась восстанавливать разоренный монастырь. Пантелеимоновский храм восстановили по дореволюционным фотографиям в 2007 году. Остров этот по сей день носит название Феодоровский или Пантелеимоновский .

Умерщвляя плоть свою постническими подвигами, великий старец не ограничивался этим, но на теле своем носил еще тяжелые железные вериги весом 1 пуд и 5 фунтов (18,5 кг), которые хранились братией в монастырской ризнице вплоть до разорения обители в 1918 году. Подвижническая жизнь и богопросвещенный ум старца, при обширной начитанности и великой духовной опытности, привлекали к нему сердца людей, ревнующих о благочестии. У него было много учеников, к которым он был также строг, как и к себе.

В 1820 году государь император Александр I, проезжая недалеко от монастыря, неожиданно решил посетить обитель и познакомиться с отцами Феодором и Львом. Прозорливые старцы предупредили настоятеля о неожиданном визите, и тот вышел встречать монарха к святым вратам.

В Александро-Свирской обители старец Феодор пользовался любовью пребывавшего там на покое митрополита Имеретинского Евфимия. Он за свою политическую деятельность в Грузии по распоряжению Императора Александра I в 1820-м году был переведен из Грузии в Россию, и вместе со своим спутником архимандритом Григорием устроен в Александро-Свирский монастырь с полным обеспечением. Святитель этот любил старца и часто посещал его для духовных бесед. Он называл отца Феодора лучшим своим другом во Христе. Однажды, когда старец впал в продолжительный недуг, грузинский архипастырь пришел к его келье с намерением посетить болящего. Ему сказали, что страдалец не в состоянии принять его по причине усилившегося припадка болезни. Митрополит Евфимий целый час ожидал прекращения припадка в сенях кельи старца, не взирая на холодное время года и на свои преклонные лета. Старец Феодор встретил входящего к нему иерарха пророческими словами: «Владыко святый, я буду предтечей твоим в блаженную вечность». «Велик Феодор!» – нередко после бесед со старцем восклицал святитель Евфимий.

За полтора года до преставления старца постигла тяжкая болезнь. За день до кончины он имел видение: он видел себя в некоей великолепной церкви, исполненной белоризцев, и из их среды, с правого клироса, услышал торжественный голос покойного друга своего, иеросхимонаха Николая: "Феодор, настало время твоего отдохновения прииди к нам!". Старец Феодор предал душу Господу 7 апреля 1822 года в пятницу Светлой Седмицы.

Почитание

Схимонах Феодор был похоронен на братском кладбище монастыря у алтаря Преображенского собора обители. Погребение и поминовение почившего старца совершилось иждивением грузинского митрополита Евфимия, жившего в монастыре и почитавшего старца. На четырнадцатый день и сам благочестивый архипастырь отошел в блаженную вечность, как и указал ему старец Феодор, предсказав, что послужит ему предтечей в страну загробную.

По воспоминаниям очевидцев честные останки старца были явлены нетленными. Архимандрит Пимен, настоятель Николо-Угрешского монастыря, в своих воспоминаниях пишет, что через 10 лет после кончины отца Феодора, когда рядом с его могилой копали могилу для духовника обители иеросхимонаха Антиоха, оказалось, что гроб отца Феодора, одежды и тело были совершенно такими же, как в самый день его погребения. Это свидетельствовал также наместник Симонова монастыря, бывший в то время иеродиаконом Свирского монастыря.

Могила старца Феодора являлась объектом особого почитания богомольцев и насельников обители вплоть до разорения монастыря в 1918 году. В советское время его могилу вместе со всем братским кладбищем уничтожили, но почитание о. Феодора вновь возродилось с открытием обители в 1998 году.

Источник: Сайт комиссии по канонизации святых и изучению истории Тихвинской епархии